В этот момент, расталкивая зевак, военные вывели связанного замученного человека. Двое держали его под руки, еще четверо старались растолкать толпу. Я заметил, как один из военных вытащил деревянную палицу и ударил особо упертого жителя, который не хотел уступать свое место, чтобы не оказаться позади и не пропустить все веселье.

Связанного подвели к столбу и стали привязывать. Плотный канат обтягивал измученное тело вместе с руками, они просто накидывали на него петлю за петлей. Впрочем, им было без разницы как его привязать. Все равно он был уже почти мертв. Я заметил, как военные опустились к его ногам и стали привязывать их к столбу тоже. Закончив и убедившись к прочности веревки, они поднялись в ожидании.

Из толпы, через проход, очищенный военными, вышел человек, одетый в черную одежду. Капюшон прятал лицо инквизитора от других. Он поднял руку и голоса толпы затихли.

– Накиньте ему веревку на голову – произнес он.

Военные, выполняя приказ, взяли за волосы жертву и прижимая голову к столбу, накинули веревку на шею и стали плотно обматывать её. В этот момент я увидел его лицо, это был… Бинар. Снимая капюшон, инквизитор произнес.

– Этот человек… приговаривается к смертной казни за связь с бесовщиной. Он много раз был уличен в поклонении дьяволу! Многих людей, в нашем поселении он свел с ума! Вызывая у них заболевания разума, он погружал их в безумие. За поклонение сатане, приговор привести в исполнение.

Увидев черты палача, я узнал в нем психолога. Мистер Лик, в этот раз, был в абсолютно другой роли и, казалось, именно эта роль была для него идеальной.

К толпе вышло несколько людей с факелами. Они подошли ближе к хворосту и остановились. Военные, связывающие жертву, отошли от столба и стали перед людьми, на случай, если кто-то захочет выскочить из толпы.

Бинар стоял и смотрел на свою собственную казнь… Я сделал несколько шагов к нему, чтобы стать рядом.

– Ключевой момент, оглянись Алекс, посмотри вокруг…

Я посмотрел на толпу, люди как будто пришли на концерт, им было любопытно, многим даже весело, некоторым было скучно. Смерть, которая стояла перед ними была частью их естественной жизни. Я не заметил никого, кто бы испытывал хоть каплю сострадания к жертве.

Хворост подожгли, и он стал медленно разгораться. Толпа оживилась, как будто ей показывали веселую комедию. Поднимаясь выше, огонь стал обжигать ноги жертвы, которая задыхалась от петли на шее, прижимающей её к столбу.

– Знаешь, Алекс, он ведь специально мне накинул петлю, чтобы я не смог выговорить ни одного слова в конце. Но с другой стороны, я даже ему благодарен за это. Вряд ли мои слова смогли бы достучаться до толпы. А так я умер намного быстрее в тот раз…

Меня удивляло безразличие толпы.

– Единственное, о чем я очень сожалею, что я не уберег её в тот день.

В этот момент из толпы вырвалась девушка, которая позвала Бинара и, в слезах, попыталась подбежать к жертве. Один из военных вытащил палицу и нанес ей удар по голове. Она упала на колени и замерла, просто наблюдая, как он начинал гореть.

– Пошла вон! – выкрикнул один из военных. Но она не услышала, видимо удар был настолько сильным, что оглушил её. Она попыталась протянуть руки вперед к костру, в этот момент последовали второй и третий удар, который сломал ей руку и оглушая опрокинул её на землю.
– Она была единственная в этом мире, моим другом. Верила мне, и не побоявшись отдала свою жизнь, жестоко отдала лишь за то, что позвала меня. Это отличало её от этой толпы. Она больше не шелохнулась. Жизнь покинула её всего лишь за несколько секунд до моей смерти.

На её лице выступила кровь, которая, проходя через красивые волосы, проникала в землю… Я обернулся и увидел, как горит человек. Молча, не произнося ни слова.

– Я задохнулся раньше, чем сгорел, Алекс…

Это был какой–то живой кошмар. Эти люди были похожи на сумасшедших. Ни один нормальный цивилизованный человек не способен выдержать такое зрелище, но для них это было развлечение. И лишь одна из них была нормальной и теперь она была мертва…

Запах паленого тела расходился по площади и у многих в толпе это вызывало отвращение. Было несколько женщин, которые упали в обморок.

– Они ради этого сюда и пришли, чтобы упасть в обморок и привлечь внимание к себе. Запомниться хоть чем-то.
– Ты говоришь страшные вещи…
– Иногда самое больше разочарование может стать самым большим откровением.

Инквизитор, убедившись, что спектакль подходит к концу, отдал приказ военным разгонять толпу.

– Пошли все вон! Расходитесь! – исполняя приказ они достали палицы и стали выталкивать людей назад.

Особо любопытные хотели досмотреть до конца. Но им не давали этой возможности, пуская в ход палки. Разгоняя людей с криками и побоями, площадь стала очищаться. Охранники оглянулись на инквизитора, который поднял руку, давая разрешение расходиться. И только труп девушки оставался лежать в грязи в нескольких шагах от жертвы. Брошенная и никому не нужная, она уже больше не интересовала прохожих…

В этот момент я увидел, как пепел, поднимаясь вверх, отлетал на несколько метров к домам площади и там, появился одетый мужчина. Он появился незаметно для толпы и, сделав несколько шагов к площади, подошел к мертвой девушке.

– Вот ты любишь возится с ними… – произнес Лик.
– Она достойна человеческого отношения…
– Когда уже ты перестанешь быть для всех утешением?
– Вряд ли ты сможешь понять мои мысли, впрочем, в этом мы с тобой очень взаимны, не так ли? – произнес Бинар, обнимая мертвую девушку и поднимая на руки…

Инквизитор промолчал, просто наблюдая за тем, как Бинар достает её из грязи.

– И тебе не жалко свой костюм запачкать? Удивляюсь тебе…

Лик развернулся и пошел назад с площади, а Бинар так и остался с девушкой, прижимая её к себе, он старался скрыть её от этого мира, как будто чувствовал в ней особенное сокровище… сокровище, которое было утеряно.

Бинар открыл её лицо и прижал к своей груди, мне не удалось рассмотреть её всю в крови. Я увидел, как он испытывал тихое горе, личное, болезненное. Он поднялся, взяв её на руки, развернулся и медленно уносил. Исчезая, он скрылся среди домов, которые окружали площадь, а мы стояли и провожали их взглядом.

– Пожалуй, это один из самых драматичных моментов в моей бесконечной жизни. Я все же должен был её спасти тогда, уберечь, чтобы она не приходила на казнь. Но, увы, её невозможно было удержать – он развернулся и посмотрел на обгоревший столб – ну что же, Алекс, думаю у тебя появилось очень много вопросов, не так ли?
– Все происходящее напоминает какой–то драматический фильм…
– А знаешь, меня впечатляет, то насколько ты быстро смог прийти в себя от увиденного. Жизнь очень драматична, я бы сказал чрезмерно. Рождение и смерть, смерть и рождение постоянно крутятся перед глазами, не давая даже поднять головы. И чем старше человек, тем быстрее этот круговорот событий…
– Ты любил её?
– Вряд ли у меня есть право влюбиться, это слишком чувствительная тема. Я бы не смог смотреть как она увядает и умирает на моих руках и, скорее всего, сделал бы ее несчастной… Но я очень её берег, так как мог. Она была как луч света в царстве человеческого невежества…

Он подошел и прикоснулся к столбу.

– Подойди ко мне, Алекс.

Обходя столб, чтобы стать ближе я заметил, как вместо него появилась дверь. Одинокая и обгоревшая, она стояла посередине пустой площади. На ней не было ручки и казалось она была прочно закрыта. Бинар уступил мне место возле двери…

– Прошу – он жестом указал мне на дверь.

Я подошел ближе и протянул к ней руку и попытался её открыть, но она не поддавалась.

– С какими мыслями ты хочешь её открыть, Алекс?
– Я… я не знаю, я лишь делаю то, что ты говоришь…
– Задумайся над своими мыслями, не следуй слепо на мои слова, пропусти их через себя… что ты хочешь там увидеть, ширму или все же дом?

Я обернулся к нему, стресс заглушал удивление.

– Я хочу увидеть дом.
– Но, он может тебя расстроить, может стать твоим разочарованием…
– Иногда разочарование может стать самым большим просветлением, ведь так?

Бинар улыбнулся и, в этот момент, на двери появилась золотая ручка. Она засияла, освещая площадь. Я прикоснулся к ней и легким нажатием, открыл дверь…