Возвращение в город было совсем другим. Здания уже не казались Бинару такими светлыми и величественными, а люди, навсегда утратившие облик Богов, стали более резкими, спешащими. Они все меньше и меньше старались прислушиваться друг к другу и начинали больше кричать. И только Лик вел себя размеренно и спокойно. Он все сильнее и сильнее начинал походить на святого, особенного и единственного знающего Бога.

В прихожей обители Лика раздались шаги и поднимаясь по лестнице на второй этаж, где он обычно проводил время наедине с собой, в комнату зашел человек.

– Позвольте? Он преклонился перед Ликом…
– Слушаю тебя, что ты хотел? – проповедник все еще делал вид, что болен и передвигался с трудом.
– Что нам делать с Бинаром, он все еще на улице, он там уже несколько дней, мы приковали его цепью, чтобы он не сбежал. Он молчит и не смотрит на нас…

Расхаживая в своем доме, проповедник не знал, как поступить с братом. Сейчас, когда все принимало совсем иной оборот, Бинар представлял опасность.

– Пусть сидит, оградите его от людей металлической решеткой. И накройте сверху, чтобы он не причинял вреда жителям. Мало ли, что это за существо!
– Да, проповедник…
– И еще, сегодня вечером я обращусь к жителям города, сообщи всем. Грядут тяжелые времена и я хочу быть вместе с ними в этот трудный час.
– Да, проповедник, все будет выполнено – человек поклонился и вышел. В нем был страх к великому пророку, боясь услышать лишнее, боясь ненароком что–то сказать не нужное, он не хотел навлечь на себя его немилость…

Лик был взволнован, он чувствовал, что наступает его звездный час, главной задачей было все перекрутить так, чтобы ввести толпу в состояние нервного срыва, нужно было навсегда разорвать их связь с богами, погрузить их во тьму… Но действовать нужно было очень осторожно. Нельзя было делать резких высказываний, как это было в прошлый раз в садах. Все могло пойти совсем не так, как он планировал. Удобный случай ослепления исправил ошибку Лика. И теперь, нужно было быть аккуратнее.
Он одел свое привычное черное одеяние, пошитое специально для него, оно закрывало его практически полностью. Черный капюшон легко снимался, открывая лицо. Остальное тело было спрятано под длинными полами.

Просторный дом проповедника был двухэтажным, его покои размещались на втором этаже. Первый этаж был большим залом, где прекрасно могли уместиться несколько десятков человек. Потолки были высокие и его голос часто отражался эхом.

Выходя со своей комнаты, он спустился по лестнице на первый этаж и вышел в город. Дом находился практически возле центра площади. На улицах начинало темнеть и, укутавшись в капюшон, он направился к центральной площади, где уже собирались люди.

Увидев проповедника, они расступались и пропускали его на площадку, с которой он обычно обращался к толпе. Лик, приподнимая полы своей одежды, поднялся на несколько ступенек и осмотрел толпу. Он снял капюшон и в глазах жаждущей толпы осветил всех солнечным сиянием. Темные люди, давно забывшие что они когда– то были светлыми Богами, преклонились перед ярким светом.

– Горе спустилось на нашу землю, оставив без пищи, мы прогневили Богов. Мы – дети Богов, не достойные своих родителей, не смогли защитись свои сады, которые подарили нам светлые Боги! Вы все знаете моего брата, который преклонился перед ведьмой и навел на наш город голод. Он разрушил наши сады, оставляя наших маленький детей в голодном крике, оставляя наших женщин в страданиях. Но на этом горе не покинуло нас. От нас ушел великий человек, который укрыл меня в городе и дал мне одежды. Он умер жестокой смертью от руки моего брата. Я как и вы страдаю и мучаюсь от этих мыслей. Мое горе не знает границ – Лик приподнял полы своего черного одеяния и встал на колени.

Сложив вместе руки, он опустил голову вниз и заплакал. Толпа, в ужасе не знала, как поступить, люди не могли просто стоять и смотреть на это и сами, произвольно, начали становиться на колени перед проповедником. Лик поднял взгляд в толпу.

– Обращаюсь к Богам и прошу их сжалиться над своими детьми, сжалиться наш нашими потомками, сберечь наши семьи от голода и холода. Великие Боги, дайте нам просветление, дайте нам надежду на жизнь. Пища в наших домах подходит к концу, холод окутывает наши улицы, черное небо, как наказание за то, что мы не уберегли наши запасы, наши святые деревья. Они окутаны чернотой и яблоки на них опали и почернели. И пошли черными ручьями ветви и умерла на них жизнь. Не плодоносит уже солнечный свет, не озаряет нас божественными сластями, в горе и голоде мы бедствует. И просим вас, Боги, верните ваш облик на неверных детей своих, верните ваш взгляд на падших от горя потомков своих…

От ритмичности магнетического голоса Лика, толпа стала постепенно входить в транс.

– Верните нам знамения ваши, ибо в незнании пребываем мы, демоны поселились вокруг нашей обители, вокруг города построенного Богами, не упускают они шанса мучить нас, не упускают момента наслать на нас новое горе. В страданиях и болях, мы просим у вас милости, света божественного излить на нашу обитель, дабы защитить наших детей и женщин. В горе и холоде мы готовы отмучиться за наши деяния, за то, что не уберегли любовь божию, пренебрегли заботой, забыли про наших отцов. Подайте нам надежду, милуйте нас…

Некоторые женщины в толпе, от страха массового поклонения, взвыли и разрыдались. Лик опустился головой к деревянным доскам и несколько раз подряд поклонился к земле.

– Преклоняюсь перед богами и обещаю оберегать детей этого города, детей богов от горя своей жизнею, всем своим нутром и существованием перед лицом детей ваших. Простите им боги их деяния.

Лик снова поднял взгляд и посмотрел на толпу. Впитывая страхи людей, которые в безумии, не разбирая слов, стали поклоняться его проповеди, он поднялся с колен и поднял руки к небу…

Люди последовали его примеру и увидели, как светлый облик Лика засиял и осветил вечернюю площадь. Страх усиливал людские иллюзии и подпитывал его светлое сияние. Он поднял глаза к небу и толпа увидела над ним светлый сияющий столб.

– Великий Бог, он великий Бог…
– Они услышал нас, Боги услышали нас…

Люди заволновались, стресс затмевал разум, страх и незнание заставляли их фанатично верить каждому слову Лика. Вечером светлое сияние особенно было ярко видно на фоне тускнеющего города…

– Они услышали меня… – вскрикнул Лик – снимите с домов ваших украшения ваши, снимите с окон ваших золотые рамы, снимите с крыш ваших светлые плиты. В тяжелый час горя и бедствия не гоже оберегать ваши стяжательства. Соберите все что есть у вас, в домах ваших и вынесете их на свет божественный. Покажите отцам вашим, что вы помните о их величии. Обличите дом божественной обители вашей в украшения, поднимите своды его до небес, чтобы узрели боги на величие своих детей, что не забыли их, не испугались, не надругались над любовью своих предков. Чтобы солнце озаряло город ваш и будет вам пища и тепло в ваших домах…

Сияние Лика не могло длиться слишком долго и чувствуя, что он слабеет, на площадь снова опустилась вечерняя темнота…

– Идите и исполните волю отцов ваших – он посмотрел на толпу в недолгом молчании, снова поднял руки к небу и, закрывая капюшоном лицо, медленно стал спускаться вниз. Люди уступали ему дорогу, многие старались прятать от него взгляд, чтобы не прогневить. Он больше ничего не сказал. Кто–то из толпы, выползая на коленях, схватился Лика за полы его одежды.

– Прости меня, Великий Бог, прости меня! – он разрыдался и не мог остановиться, его лицо было обезображено истерическим страданием.

Почувствовав приятный прилив сил, уставший Лик обернулся к падшему и не стал его одергивать, наслаждаясь как он слабеет в своих страданиях. Дождавшись, когда падший скоро испустит дух и не давая ему умереть, он опустился к нему на колени и приложил свои руки к его лбу.

Приятное тепло прошло сквозь страдающего, отдавая частичку силы, которую только что забрал Лик. Человек открыл глаза и успокоился.

– Я прощаю тебя, дитя. Иди и исполни волю Богов…

Увидев умиротворенное лицо человека, к которому прикоснулся Лик, люди вскрикнули от чуда и перешептываясь стали расходиться, чтобы к следующему утру принести к дому проповедника, все что требовалось.

– Он святой, он божественный, он наш спаситель, наш оберег. Чтобы мы делали без его помощи, без его обращения к богам. Никто среди нас так не умеет, никто не обладает такой грамотой…

Перешёптываясь говорили люди и расходились. Ночь наступила над городом, под впечатлением от проповеди жители совсем забыли про Бинара, который сидел на цепи, на холодной земле и молча ожидал своей участи. В этот момент черная накидка мелькнула возле клетки и ткань, накрывающая тюрьму Истины, слегка приоткрылась.